Карен Даллакян: спасение зверей, лечение и отправка на родину

Карен Даллакян — ветеринарный врач, президент Фонда зоозащиты «Спаси меня» и сторонник законопроекта по запрету использования животных в цирке. Мы поговорили с Кареном и узнали, чем занимается центр «Спаси меня», выяснили продолжение истории спасения львёнка Симбы и леопарда Евы, а также разобрались, что делать неравнодушным гражданам, чтобы вызволить животных из передвижных цирков.

Расскажите, почему вы выбрали деятельность ветеринара? Как это произошло?
Моя мама была биологом. В детстве меня окружали книжки про животных, а мама что-то постоянно рассказывала о зверях. И это принесло свои плоды — любовь к животным и искреннее желание им помогать.

Как вы пришли к идее создания Центра «Спаси меня»?
Это произошло во время практики, когда я получил лицензию практикующего ветеринара. В 90-е годы я столкнулся с проблемой: на усыпление приносили совершенно нормальных, здоровых, породистых животных. А главное, что их приносили на усыпление просто потому, что не было желания или денег их лечить. У моих друзей был фонд по помощи больных ВИЧ и когда я поделился с ними этой проблемой, то они предложили мне самому открыть фонд помощи животным. Но мало, кто понимал все тонкости открытия фонда. И тогда я поехал в Москву из Челябинска в библиотеки изучать литературу по деятельности Фондов, обращался к юристам, читал уйму литературы на иностранном языке. И только в 1998 году мне удалось создать Фонд помощи для животных, а 3 марта 2022 года Центр реабилитации для диких животных. Сейчас у центра есть несколько направлений деятельности: помощь животным и их лечение, уроки для детей, школа зооволонтёров и клуб любителей кошек.

Вы специализируетесь на каких-то конкретных животных, например, на домашних питомцах, больших кошках, или готовы помогать всем животным? Или есть какие-то ограничения?
Мы помогаем фактически всем животным. У нас есть ветеринарный кабинет, там оказываем дополнительные платные услуги, лечим домашних животных. А вот уже в нашем приюте мы занимаемся, и дикими животными, и зверями из зооиндустрии: из цирков, зоопарков.

Как вы спасаете животных из цирков и что происходит с ними дальше?
Довольно часто к нам в клинику попадают животные из цирковой среды, у которых нет глаза или лапы. Такие животные неликвидны для развлекательной индустрии, их нельзя дальше эксплуатировать в цирке или перепродать в зоопарк. Поэтому таких животных усыпляют и передают таксидермистам, а те, в свою очередь, готовят из льва или леопарда чучело. А дальше это чучело продаётся частным коллекционерам. И вот такие животные-инвалиды часто попадают к нам в центр, мы за них ведём настоящую борьбу.

А что происходит со спасёнными животными дальше? Куда они перемещаются и какова их дальнейшая судьба?
После лечения в центре «Спаси меня» мы ищем им новый дом. Это очень тяжелый процесс: это требует денег и специализированных центров. Например, для габаритных зверей требуется большой вольер и особые условия содержания. Поэтому в таких случаях мы ищем меценатов и спонсоров, которые смогут помочь.
Неоднократно мы спасали медвежат, которые оказывались в частных руках. Одного медвежонка водили по пляжам на поводке предлагали фотографировать, с другими не справлялись в содержание в домашних условиях. Полиция и сотрудники надзорных органов их изымали и передавали нам в приют. У нас они проходили карантин и лечение, а дальше медвежат отправляли в другие центры для дальнейшей реабилитации с последующим выпуском в дикую природу . Например, на Дальнем Востоке есть отличный центр, который занимается реабилитацией и подготовкой к выпуску в природу полугодовалых медвежат. В такой центр мы смогли отправить пять медвежат.
Мы стараемся не задерживать вылеченных животных у себя в центре, если есть возможность передать их в релевантные приюты. Потому что у нас катастрофически не хватает места и буквально через пару недель в освободившемся вольере может оказаться другой зверь. У нас есть отчётность, каких зверей мы можем принимать, а также сообщаем, что освободилось место, например, для крупного хищника или мелких зверей. И уже по этой информации к нам поступают новые животные в центр.

Поделитесь историей спасения льва Симбы. Как это было и что случилось с животным дальше?
Львенка Симбу выкупили фотографы, водили его по пляжам Чёрного моря. Когда он подрос, то попал в руки живодёрам, которые убивают зверей и перепродают в Китай их части: тела, шкуры, косточки. Тогда началась пандемия, границы закрылись и Симбу не смогли продать, поэтому он остался в руках этих живодёров. Он уже подрастал, становился агрессивным, ему переломали лапы, но справиться с ним не смогли. Поэтому вышли на нас, думая, что на зоозащитниках можно заработать денег. Эти садисты пытаются стрясти хоть какие-то деньги с зоозащитных организаций, когда пытаются продать им измученных и искалеченных животных. И многие зоозащитники попадаются на эту манипуляцию, выкупают животных, а такие «фотографы» получают деньги и продолжают своё дело. Симба находился в Дагестане, в городе Избербаш. Мы заручились поддержкой СМИ, местных жителей, федерального сопровождения и сумели договориться с народным фронтом. Приехали и буквально попали в логово торгашей дикими животными. Мы смогли поднять такую шумиху, что нас напросто испугались. Мы смогли забрать Симбу и из Махачкалы через Москву перевезти самолетом умирающего львенка в Челябинск.Об этом резонансном событии узнала компания «Аэрофлот»: в их правилах сказано, что запрещено транспортировать диких животных, но для нас они пошли на уступки и сами предложили перевозку Симбы.Мы очень восхищались человечностью этой компании, ведь уже начались по всей стране ограничения по коронавирусу, многое работали дистанционно, а сотрудники Аэрофлота на всех этапах транспортировки принимали участие, логистика была построена так, что в дороге больному львенки оказывали лечебные процедуры и обработки ран и пролежней.
По приезде в Челябинск, после проведенных исследований и обследовании мы увидели жертву живодеров , и мы начали через юристов заниматься этими садистами, чтобы они понесли ответственность. Впоследствии выяснилось, что они ещё торговали и краснокнижными животными. Трафик редких и краснокнижных животных огромен — на третьем месте после наркотиков и оружия. Когда мы завели уголовное дело, то нам стали поступать угрозы, вычислили адрес проживания и личный телефон волонтёра, которая нам помогала в Дагестане. Тогда нам пришлось усилить охрану, поставить дополнительную сигнализацию, камеру. Но дело закончилось относительно хорошо — наказание по уголовному делу они получили, Симба остался в наших руках, но был в очень тяжёлом состоянии.

После лечения и восстановления Симбы появилась возможность устроить его жизнь и перевезти на историческую родину, в парк Танзании. В процессе организации перевозки Симбы из России в Танзанию возникло много сложностей: случилась пандемия, были проблемы с финансированием, были задержки в соглосовании на стороне наших африканских коллег. Но мы со всем справились. Более того, многие эксперты и зоозащитники говорили нам, что на такую сложную транспортировку льва потребуется 2-3 года, но мы справились за 1 год.
Сейчас у нас грандиозные планы: мы хотим организовать площадку для обмена опытом зоозащитной деятельности среди молодёжи и студентов. В Танзании готовят рейнджеров, которые охраняют природу. Раньше в Танзании процветала чёрная торговля слоновой костью, вывозили в огромном количестве диких зверей, вывозили шкуры и части животных. Сейчас страна вышла на совершенно другой уровень защиты животных: вместо браконьерства у них распространен сафари-туризм. Я считаю, что было бы отлично, если бы ребята освоили их опыт и боролись с браконьерством в нашей стране и помогали создать нишу экологического туризма.

Вместе с Симбой вам удалось переселить в Танзанию и леопарда Еву. Расскажите её историю спасения, как это было?
Ева была рождена в передвижном зоопарке. Её мама после родов убила одного котёнка и хотела убить Еву, но сотрудники зоопарка успели вовремя убрать малышку из вольера. Такое поведение часто встречается у диких животных, которые содержатся не в соответствующих условиях. Владелец Евы привёз её в тяжёлом состоянии: она отказывалась от еды и была на грани гибели. Нам удалось выкормить малыша и вернуть в нормальное состояние. А хозяин Евы буквально каждый день звонил и спрашивал, ручной зверь или злой? А спрашивал он это вот для чего: искусственно выкормленные котята диких кошек обычно лучше поддаются дрессировке. И такие животные продаются в цирки и попадают в руки дрессировщикам. Нам хотелось помочь Еве и мы решили выкупить животное. Объявили сбор денег, но тут вмешался случай: один из меценатов помог собрать нам всю сумму на выкуп и содержание Евы. И когда мы выходили Еву, то я подумал, что вместе с Симбой можно отправить и малышку-леопарда в Танзанию. И это получилось.

Какой был самый непростой случай спасения животного?
Каждый случай непростой, везде есть свои сложности и казусы. Но есть один случай, пожалуй, самый обидный лично для меня. Нам поступил звонок от женщины: она сказала, что в капкан попала рысь, её муж, участковый, по правилам должен эту рысь застрелить, но делать этого не хочет. И попросила нас помочь. Мы выехали на вызов, увидели рысь, она действительно попала в капкан. Мы вытащили рысь из ловушки, привезли в клинику и оставили у нас на лечение — были проблемы с лапой и позвоночником. К сожалению, лапку рыси пришлось ампутировать, потому что было нарушено кровообращение, но с позвоночником ситуация улучшилась, мы вылечили. После лечения стало понятно, что рысь отпускать в дикую среду нельзя, она не проживёт без одной лапы. Мы обратились в министерство, чтобы оформить законность нахождения рыси у нас в центре, потому что по законам Челябинской области, рысь — это охотничий ресурс. В ответ на запрос министерство говорит, что рысь — это имущество государства и оно может быть реализовано через аукцион. Мы обратились в Росимущество и там нас «обрадовали»: рысь это имущество государства, по ней будет назначен аукцион, заявляйтесь на него, если хотите. Вот представьте, животное, которое ты спас, оперировал, выкармливал из пипетки — будет продано непонятно куда. А ведь эта рысь — инвалид, а, значит, купят её для чучела или трофея в виде головы. Было заявлено, что стоимость рыси 120 тысяч рублей, а таких денег у нас не было. Тогда мы задекларировали все расходы на лечение и содержание животного, там получилось около 130 тысяч, но в ответ получили: а кто вас просил спасать рысь? И это было очень обидно, очень.
Мы начали писать открытые письма, обращаться во все инстанции, какие только были. Аппарат президента сыграл значительную роль, аукцион смогли приостановить, и это при том, что рысь уже летели выкупать журналисты из Москвы специально для нас… Но этот случай стал резонансным и после него была внесена поправка в закон «О животном мире». Раньше животных, которых нельзя вернуть в дикую природу, либо передавали в муниципальные организации, то есть зоопарки, либо усыпляли, либо отпускали через аукцион. Теперь же животных-инвалидов можно передавать на доживание в частные реабилитационные центры. Я считаю, что это непростая история показала пробел в законодательстве и я очень рад, что удалось изменить федеральный закон.

Давайте представим, что в город приехал бродячий цирк. Местные жители увидели ужасные условия содержания животных, увидели в каком болезненном состоянии находятся звери, и захотели им помочь. Как это сделать?
Просто так вызволить животных очень сложно. Сейчас законодательство может отобрать зверей только в случае, если не соблюдаются нормы содержания животных. Но практика показывает, что изъятие происходит крайне редко. Поэтому единственный вариант помочь таки животным — это стучать во все инстанции, писать заявления, привлекать общественность, СМИ. Нужно заставить надзорные органы выехать на проверку и выявить факт нарушения, а сделать это можно только предав событие огласке.